«С 9 лет в этих стенах». Как детская мечта помогла Татьяне Ерезе стать завпостом Большого театра

С заведующей художественно-постановочной частью Большого театра Татьяной Ерезой мы общались, когда готовились к отправке в Оман два контейнера декораций к спектаклю «Анастасия». Там на сцене Королевского оперного театра Маската 3–5 февраля будет показан этот балет в постановке Юрия Трояна. Корреспондент агентства «Минск-Новости» выясняла, что представляет собой непростая профессия завпост, без которой невозможен ни один день существования храма искусства.

— Каждый день приезжают по 2–3 фуры с декорациями со складов (у нас три огромных ангара в Колодищах, занимают около 3,5 тыс. м2). Оперный спектакль вмещает не менее двух фур с декорациями, а реквизит хранится в театре, — говорит Татьяна Ереза и отмечает, что в ее подчинении цех по освещению спектаклей и машинно-декорационный, реквизиторский участок, костюмерная, гримерная, отдел радио, телевидения и связи. Рабочий день продолжается с 10:00 до 22:00, а то и до демонтажа последней детали декорации.

— Почему не можете оставить без присмотра опытных монтировщиков?

— Мне проще находиться на сцене и смотреть, как проходит демонтаж, чем переживать и ждать звонка, все ли в порядке. Понимаю, что в конце дня люди устают, внимание падает, а здесь работа по 12–15 часов со сложной механизацией сцены, тяжелыми декорациями и на высоте. В моей службе немногим менее 110 человек. На каждого из них могу положиться, у нас хорошая команда.

Прошел период, когда сама крутила гайки на сцене, чтобы научиться правильно организовывать работу и рассчитывать силы своих сотрудников, должна была физически прочувствовать, как это делается. Знаю, как повесить декорацию, прибить, болтить, заштырить… Мне несложно, потому что в детстве любила мастерить. Обожала проводить время на даче в сарае. Например, сделать корабль, а потом запустить его в озеро. Конструкторские моменты меня до сих пор привлекают, поэтому мне интересно на этой должности.

— Заметно, что работа подходит вашему непоседливому и любознательному характеру.

— Да, но до момента, когда началась пандемия коронавируса, чувствовалось, что мне нужен перерыв, устала жить в таком темпе. Когда случилась вынужденная пауза, мы продолжали работать и выпускать спектакли. Готовили премьеры «Виллисы. Фатум» и «Пер Гюнт».

В апреле 2020 г. был запланирован очередной показ балета «Спартак». Руководство решило: если продадим хотя бы 100 билетов, спектакль состоится. Нам нужно ведь две фуры декораций привезти и увезти и не допустить перерасхода средств. И вот решено: спектаклю быть! А потом начались отмены, мы не набирали нужного количества зрителей. Помню, вышла в гнетущем состоянии на улицу. Вижу, люди направляются в театр с надеждой, что спектакль состоится. Возвращаюсь обратно, замечаю их же, идущих с грустным пониманием ситуации. Это невыносимо больно видеть. Думала, зачем я хотела перерыв? Мы выходили на работу, но поскольку не было зрителей, непонятно, для кого мы все делали. А когда ажиотаж вокруг коронавируса спал, начали возвращаться в привычный ритм, ощутила неимоверную радость!

— Наверняка вспоминали, с чего начинался ваш путь в Большой?

— С дружбы. В средней специальной музыкальной школе при Белорусской государственной консерватории им. А. В. Луначарского (сегодня Республиканская гимназия-колледж при Белорусской государственной академии музыки) я сидела за партой с Романом Фирстовым. Его мама — заслуженная артистка БССР Наталья Костенко —работала в оперном театре. Они пригласили меня на спектакль «Волшебная флейта» в постановке Маргариты Изворска-Елизарьевой. Уже тогда эти стены меня заворожили и влюбили в себя навсегда. Помню, что на облаке летали дети, работали люки-провалы, и артисты куда-то исчезали. Спецэффекты меня поразили. Атмосфера закулисья необычная! Тогда замучила одноклассника, его и мою маму просьбами сходить в театр.

Второй раз мне показалось, что спектакль затянулся, и мы пошли за кулисы. К нам подошла реквизитор с просьбой достать стрелу, которая лежит на сцене, потому что потом будут менять декорации, на нее могут наступить и сломать. Мы переглянулись. И вот представьте: идет спектакль, висит прозрачный занавес, а я по-пластунски ползу за стрелой. Достала и принесла. Незабываемое впечатление! Все последующие упоминания оперного театра вызывали у меня желание побывать там. Вскоре (в 1989 г.) был основана Детская театральная студия (сейчас детский музыкальный театр-студия Большого театра Беларуси), прошла прослушивание, и в 9 лет началась творческая жизнь. Меня не очень интересовали куклы, а вот казаки-разбойники, игрушечные лук и автомат привлекали. Мою мальчуковость заметили. В спектакле «Питер Пэн» предложили роль мальчика Джона — брата Венди. Потом была Венди, затем — Питером Пэном. А со временем доросла до сложной характерной роли Джеймса Крюка. В спектакле «Кот в сапогах» недолго побыла принцессой и перевоплотилась в Кота.

— Вы обучались как пианистка, осваивали хоровое дирижирование и вокал, мечтали петь в Большом театре. Почему изменили планы?

— Мама хотела видеть меня хоровиком-дирижером, но я поняла, что нет рвения и тяги к этой профессии. Учусь, чтобы получить музыкальное образование, а болею театром. Когда оканчивала колледж, понимала: вокальные данные для оперного театра должны быть выдающимися, коими я не обладала, хоть и была ранее ведущей солисткой детской студии. Это непросто осознавать.

Поступила в Белорусскую государственную академию искусств, чтобы стать актрисой драматического театра и кино. За полгода обучения поняла, что это — не мое, не хватает музыки. Она — то, что заставляет душу летать. К счастью, одноклассница рассказала мне, что в оперном театре есть вакансия помощника режиссера. Засомневалась, возьмут ли меня на работу в 19 лет, но все же решила попытаться. Обратилась к директору детской студии Елене Неронской и попросила помочь устроиться на эту должность. Не знаю, какие она подобрала слова, общаясь с директором театра Сергеем Кортесом, но он вызвал меня на беседу. Узнал, что я с 9 лет в этих стенах, сыграла много ролей, знаю репертуар, имею музыкальное образование, продолжаю обучение. И он рискнул взять меня на полставки помощника режиссера оперы. А я, можно сказать, жила в театре, была счастлива неимоверно, и через полгода, когда заболела коллега, мне пришлось выпускать спектакль «Борис Годунов».

Юношеский максимализм помогал ощущать, что все знаю, умею и могу. Это сыграло свою положительную роль, как и мое музыкальное образование, и творческое мышление. Когда театр открылся после реконструкции и генеральным директором стал Владимир Гридюшко, эти стены ненадолго оставались без заведующего художественно-постановочной частью. Мне было всего 29 лет, и Владимир Павлович, наблюдая, как я с машинистами сцены собираю декорации, адаптируя их под новые возможности сцены, отвел в сторону и спросил: «Смогла бы стать завпостом?» Моментально решилась: «Конечно!» Мое назначение на должность совпало с выпуском спектакля «Набукко». Кроме того, некоторое время совмещала новую должность с прежней, потому что меня еще некому было заменить.

Прошли годы, но и сейчас, закрывая дверь служебного входа, отгораживаюсь от города и попадаю в другой, волшебный мир.

Фото Сергея Пожоги

Смотрите также:

Источник: minsknews.by